29 июня на канале «Комитета против пыток» в YouTube состоялась премьера проекта «Мультфильмы от полиции». Все цитаты, которые зачитывают в нем известные люди, взяты из реальных дел о пытках. Это те показания, которые полицейские давали в рамках проверок или возбужденных уголовных дел, поясняют авторы.
«Видеоролик «Мультфильмы от полиции» рассказывает о том, что трое из четверых человек, пожаловавшихся на пытки, получают отказ в возбуждении уголовного дела, а следователь скорее охотно поверит полицейским, что травмы человек получил от самостоятельных ударов о корни деревьев, о настенную полку или в результате отсиживания рук», – написал в своем блоге Иван Жильцов – сотрудник нижегородского отделения «Комитета против пыток».
Издание «Медуза» обнародовало воспоминания нескольких нижегородцев о том, как их пытали.
Рассказывает 62-летний Александр Дмитриев, пенсионер.
«В марте 2011 года ко мне приехали домой, забрали. Меня заподозрили в краже инструментов со стройки, где я тогда работал. В отделе хотели, чтобы я написал явку с повинной. Я этого не делал, зачем я буду что-то писать? Стали угрожать. Говорили: «Сейчас мы тебе в задницу шланг засунем», – и все такое.
Потом меня повезли в суд – хотели меня закрыть, якобы я оказал сопротивление [при задержании]. Приехал их начальник, сказал: «Будешь соглашаться [в суде] со всем, мы тебя отпустим». Я сказал, что буду говорить, как было. Он: «Сделаешь себе хуже!» Судья меня отпустила, но на выходе ждал начальник: «Забирайте его в машину и везите в отдел». В отделе надо мной стали издеваться по новой.
Сначала матерились и говорили написать явку с повинной. Я отказывался. Тогда начальник сказал, что посадит меня в камеру и я все покажу. Я понял, что меня сейчас будут прессовать, ожидал, что будет. Меня посадили на стул, сказали опустить голову и не поднимать глаз. Потом меня стали кулаками колотить по голове, ногами – по груди и бокам. Дальше меня посадили на пол, завели руки назад и надели наручники, а ноги связали ремнем. Потом просунули веревку между ремнем и наручниками. Один начал тянуть вверх, другой давить голову к коленям. В какой-то момент он сел мне на плечи и несколько раз прыгнул. Была ужасная боль. Я просил вызвать скорую, объяснял, что у меня месяц назад был инсульт. Они говорили: «От инсульта и сдохнешь, а мы спишем [на инсульт]!»
В итоге я согласился все подписать. Они еще немного по голове постучали и сняли с меня наручники, посадили за стол. Я спросил, что писать. Они: «Пиши, как было». Я объяснил, что ничего не делал. Тогда они стали диктовать, а я писал, что якобы совершил кражу со своим знакомым. Они съездили за ним, но потом потребовали, чтобы я написал другую явку – признался, что сделал все один. Меня снова немного поколотили, отбили мне голову. Когда пригрозили опять согнуть в конверт, я написал все, что они хотели. На ночь меня закрыли в КПЗ, а утром отпустили под расписку домой».
Рассказывает 42-летний грузоперевозчик Александр Семенов:
«19 мая 2011 года меня задержали по подозрению в убийстве человека. Домой, где я в тот момент был со своим 14-летним сыном, приехали сотрудники полиции. Они ничего не объяснили, сказали: «Проехать надо по делу». Я согласился.
В отделе меня сразу провели в кабинет, начали спрашивать: что, где, откуда. Потом спросили, знаю ли я [Рифата] Мусина. Я ответил, что знаю. Тогда меня спросили, где он сейчас. Я этого не знал. [Сотрудники] заявили, что я вместе с братом жены убил его и расчленил. И стали спрашивать, где части тела. Я сказал, что не убивал его и не знаю, где его найти. С вечера и до четырех утра из меня выбивали, где Мусин.
Все нарастало постепенно. Сначала сделали «ласточку». Потом надели на меня фуфайку, завязали руки и [посадили] на корточки. Я посидел, подумал, сказал им, что никого не убивал. Продолжилось – один, второй [сотрудники стали меня бить]: кто по лицу, кто по ребрам. Били кулаками. Заходили [в кабинет] начальники, смотрели на меня: «Ты будешь говорить?» Я говорю: «А что мне говорить? Нечего». Они уходили, а опера занимались своим делом – выбивали признание. Меня привязывали к креслу и били электрошокером по пальцам. Размахивали фаллоимитатором: «Поедешь в тюрьму уже петухом». Самым невыносимым было, когда мне на голову надевали пакет. Я несколько раз терял сознание.
До дома я добрался кое-как, боль была ужасная. Жена с сыном встретили меня с автобуса на остановке. Жена вызвала скорую помощь. Скорая приехала, измерила давление – 220 на 110, у меня было предынсультное состояние. Меня отвезли в больницу. У меня на руках вся кожа была содрана от наручников. Врач спросил, что это. Я объяснил. Он все сфотографировал. Потом мне сделали рентген, оказалось, что у меня перелом первого и второго позвонка. Меня положили в отделение.
В этом участвовала вся опергруппа. Сотрудники били меня вдвоем-втроем, потом их сменяли. К ночи все были пьяные – в тот день им пришла зарплата или аванс. Я боялся, что меня убьют. Может, и сломался бы, но не мог им показать, где зарыты части тела. Мне нечего было им рассказать.
Ночью меня повезли в больницу. Тогда я встретился с женой – она ждала у отдела полиции. В окно она увидела, что я избит, сказала мне: «Не давай ничего [показаний]». Потом они с подругой поехали за полицейской машиной, в которой был я, но не догнали ее. В больнице хотели, насколько я помню, засвидетельствовать мои побои — а потом сказать, что я к ним попал уже с травмами. Когда меня уводили из дома, [сын и другие свидетели] видели, что у меня не было ни синяков, ничего. Но они [сотрудники] мне сказали говорить, что я упал с фуры. Я так и сделал.
Утром был суд. Судья увидела мои побои и спросила, что случилось. Я опять сказал, что упал с фуры. Потому что знал, что если так не скажу, меня опять повезут в отдел и продолжат начатое. Следователь говорил в суде, что меня нельзя выпускать на свободу, что я опасен. Но судья решила отправить меня под домашний арест.
Долгое время мне было плохо. Болела голова. Я с кровью ходил в туалет. Оказавшись дома, я съездил на освидетельствование [побоев]. Еще мы сразу вызвали знакомых с телевидения. Я не задумывался о возможных последствиях огласки. Я думал, что расскажу, и ко мне уже навряд ли полезут.
В итоге обвинять в убийстве меня не стали. Но заявление [об избиении сотрудниками] долго не принимали, были отказы. Дело возбудили только в 2018 году, семь лет спустя. Сейчас оно подходит к суду, но, может, опять что-то прекратят. Хотя вроде не должны. Как я понимаю, сейчас будут одного судить, а потом остальных. Он не отрицает, что мог нанести мне удары. Показаний других сотрудников я не читал и ни с кем из них не встречался.
Естественно, после этого мне неприятно смотреть в сторону отдела полиции. Сразу ассоциации, что там могут сделать. Они садисты. Может быть, привыкли уже к такому образу жизни – постоянно избивать, добиваться пытками».
Кстати, основатель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин стал правозащитником, после того как сам пережил насилие над собой со стороны правоохранительных органов.
Поддержите наше СМИ любой посильной для вас суммой – один раз,
или оформив подписку с помощью онлайн-кассы.
Став подписчиком KozaPress, вы будете поддерживать стабильную работу издания,
внося личный вклад в защиту свободы слова.
18+