.jpg)
Азаматжон Уринов и Адисхун Хусанов заявили суду о пытках, примененных в отношении них силовиками. «Коза» присутствовала.
Напомним, ранее мы сообщали, что троих мужчин судят как членов ИГИЛ в Нижнем Новгороде, четвертого УФСБ отпустило. Процесс в отношении обвиняемых ведет Московский военный окружной суд под председательством судьи Альберта Тришкина.
На допросе 20 февраля Адисхун Хусанов рассказал, что при задержании и впоследствии на допросе его избивали и угрожали убить, пытали электрошокером, выворачивали руки. На самом деле, утверждал Хусанов, он никак не относится к ИГИЛ, а узнал о том, что он якобы террорист, от тех, кто его избивал.
Со слов Хусанова, насилие над ним совершалось до тех пор, пока он не запомнит какое-то слово, произнеся его правильно. Однако назвать это слово в суде он не смог – забыл. Кроме того, они хотели знать, где знамя. Истязание продолжалось несколько часов, утверждает он. Между побоями его возили к месту его проживания (мужчина в нарушение миграционного режима не проживал по месту регистрации). В квартире от него потребовали выдать пистолет. Он показал, где тот находится.
– Я, конечно, извиняюсь, а что за пистолет-то? Первый раз про какой-то пистолет слышу.
– Пневматический пистолет, – уточнил Хусанов.
– Который фигурирует в деле?
– Да.
– Так а кому он нужен? Они вас так долго били, чтобы забрать пневматический пистолет? – выразил изумление судья Тришкин. – Вы впервые такую красивую версию выдвигаете. Хотя слышим мы с коллегами ее раз в тридцатый или сороковой. Отличается только деталями.
– Я просто рассказываю то, что было, – пояснил Хусанов.
– Пожалуйста-пожалуйста! Вы рассказываете историю, которая звучит впервые. И материалов дела она не касается. Вас же обвиняют в совершении преступления, вы же говорите о фактах насилия… А на что это влияет?
Продолжая свой рассказ, Хусанов сообщил, что уже в ходе допроса его выводили из кабинета следователя, чтоб избивать. При этом звуки истязаний следователь не мог не слышать, считает обвиняемый.
– Скажите, пожалуйста, почему ранее до настоящего судебного заседания вы не говорили про избиения ваши? – также поинтересовался гособвинитель.
– Так как я являюсь хорошим мальчиком и не девочкой, которая сопли пускает, я решил мужской поступок совершить и об этом не стал рассказывать, – перевел ответ Хусанова переводчик.
– И все-таки допустили сопли немножко, да? – продолжил судья Тришкин.
Судья обратил внимание, что после задержания на первом допросе (который, следует отметить, велся ночью 10 июня), Хусанов подписал протокол с признанием своей вины и раскаянием – что он вступил в международнуб террористическую организацию ИГИЛ, запрещенную на территории России. Подсудимый объяснил, что в тот день ни адвокат, ни переводчик не рассказал ему о его правах. Сначала он отказался подписывать документ, который подал ему следователь. После этого открылась дверь и человек, который стоял за дверью в маске, спросил у следователя, как Хусанов себя ведет. Следователь ответил, что не очень хорошо. После чего Хусанова вывели из кабинета, человек в маске его ударил несколько раз. Поэтому, когда его снова завели в кабинет, Хусанов все подписал.
– А защитнику вы заявили о применении насилия? – спросил председательствующий.
Хусанов ответил, что нет.
– Какой смысл был обращаться к защитнику, когда следы побоев были у меня на лице? – пояснил он, добавив, что адвокат никак не реагировал на творимое насилие.
Подвергнув показания Хусанова сомнению, судья Тришкин заметил, что при поступлении в СИЗО Хусанов должен был пройти медицинское освидетельствование. И, если были следы побоев, сотрудники ГУФСИН должны были их зафиксировать и «быстренько сообщить об этом прокурору», вне зависимости от желания Хусанова.
– Вы писали прокурору жалобу? – повысил голос Тришкин. – Почему вы никому не говорили, что вас зверски пытали?
Хусанов попытался через переводчика объяснить, что никогда раньше с такой ситуацией не сталкивался. Что людям, окружавшим его всё это время после задержания, просто перестал верить.
– Когда меня люди в масках везли в следственный изолятор, по дороге к следственному изолятору они спросили меня: «Мы тебя били?» Я им ответил: «Да, вы меня били». Они меня начали вновь избивать. Потом остановились и заново спросили: «Мы тебя били?» и я сообразил, что надо дать отрицательный ответ. Я сказал, что нет, не били, – перевели суду ответ Хусанова.
– Но вам же больно было? – предположил судья Тришкин. – У вас же повреждения на теле разные, правильно? Почему тогда на следующий день, когда приехали в СИЗО, к доктору не обратились?
– Когда меня в машине везли, люди в масках пояснили: «Если тебя кто-то спросит, ты скажи, что ты сам упал и у тебя эти травмы произошли»… А в следственном изоляторе, когда меня привезли, военнослужащий (или начальник, не знаю кто) отказывался меня принимать, так как у меня были побои.
Переводчик добавил, что Хусанова отвели на медосмотр. Осматривавшая его женщина спросила его, откуда на теле побои.
– Я ответил, что не знаю. После короткой паузы она меня спросила, может быть, я где-то упал. И я понял, что слова, которые говорили мне люди в масках и ее, одни. И что они заодно и решил с ней согласиться.
– И последний вопрос: может, вы назовете фамилии, должности тех лиц, которые вас пытали?
– Я не смогу, – ответил Хусанов без переводчика.
– А тогда скажите, пожалуйста, чтобы сделать красивое заявление о пытках… но нигде это не зафиксировано. Лиц, которые применяли их, вы назвать не можете. Что сейчас суду делать? Как проверить ваше сообщение? Раз раньше вы не заявляли об этом.
Между тем Азаматжон Уринов, который тоже заявил об избиении, представил суду документ, который указывает на насилие в отношение него. Однако на судью, как и на гособвинителя Всеволода Королева, он не произвела впечатления.
Оба мужчины настаивали на своей невиновности, как и третий обвиняемый Дилшодбек Юлдошов.
Поддержите наше СМИ любой посильной для вас суммой – один раз,
или оформив подписку с помощью онлайн-кассы.
Став подписчиком KozaPress, вы будете поддерживать стабильную работу издания,
внося личный вклад в защиту свободы слова.
18+